Высадку в таком месте, совершенно не отвечавшем всем требованиям, следует назвать грубой ошибкой еще и потому, что случайная буря во время высадки совершенно отрезала бы высаженную часть войск и обрекла бы ее на уничтожение. Только на редкость счастливая судьба спасла американцев от тяжелого и позорного поражения – за эти дни не было урагана.
Наступление на Сантьяго повели довольно беспорядочно по разным дорогам, но всюду энергично отбросили испанцев после ряда небольших стычек. Раненые доставляли американцам немало затруднений, потому что для них опять-таки ничего не было приготовлено. Шафтер остался первоначально на корабле и предоставил наступление своим младшим генералам, не имевшим никаких вспомогательных средств. Войска медленно подвигались вперед по лесистой, бездорожной местности, страдая от ужасного климата. Стоявшие к северу от Гуантанамо 8 000 испанцев не беспокоили их.
2 июля американцы разбили 8 000 испанцев у Эль-Каней-Сан-Хуан к востоку от Сантьяго, понеся при этом большие потери: 104 убитых и 800 раненых. Не столько искусное ведение боя, сколько храбрость солдат дала американцам эту победу. Вскоре они подошли к Сантьяго, где наступило некоторое затишье, так как испанцы, несмотря на подкрепление в 3 000 человек, не решались перейти в наступление и не сознавали даже выгоды своего положения, дав таким образом американцам время подготовиться.
Власти в Сантьяго считали свое положение настолько безнадежным, что Сервера решил сделать попытку прорваться в Гавану, чтобы не попасть в руки неприятеля вместе с городом, которому, очевидно, предстояла сдача из-за голода. Кроме того, он неоднократно получал уже определенные приказания из Мадрида и из Гаваны покинуть порт, но не успел этого сделать из-за крайне медленной погрузки угля.
Сэмпсон учредил самый бдительный надзор над входом; ночью его освещали так сильно прожекторами, что можно было заметить даже отдельную шлюпку: суда его приближались ночью на 1-2 мили, а миноносцы, вспомогательные канонерки и паровые катера стояли еще ближе. Большие суда составляли на расстоянии около 2 миль полукруг из 6-8 броненосцев и броненосных крейсеров. Днем суда отходили дальше, заходя по одному в Гуантанамо пополнять свои запасы.
2 июля Сервера вернул на суда свои десанты и решил прорываться на следующий день, так как ночью светила луна и слишком слепили неприятельские прожекторы; кроме того, ночью американские суда стояли ближе к выходу.
3 июля, утром, он узнал что перед самым выходом находятся 5 судов. Это были «Бруклин», «Индиана», «Техас» и прибывший из Тихого океана «Орегон» – суда с ходом в 15,5-21 узел и вооруженные 14 крупными, 46 средними и 130 мелкими скорострельными пушками. Этому вооружению испанцы могли противопоставить только 6 крупных, 10 средних и 90 мелких скорострельных пушек. Кроме того, 3 американских броненосца имели гораздо более сильную броню, чем испанские суда. Но испанские суда были значительно слабее, еще и потому, что на одном из крейсеров, «Кристобаль Колон», не были поставлены все 25-сантиметровые пушки.
Артиллерийской подготовки почти совсем не было. Машинная команда не привыкла к работе на полном ходу. Днища кораблей обросли так, что вследствие этих причин все четыре испанских корабля едва могли развить свою полную скорость в 20 узлов и, конечно, не были в состоянии держать ее даже самое непродолжительное время.
3 июля в 9:30 утра начался прорыв. Сервера руководил им с флагманского крейсера «Инфанта Мария Тереса», другие суда следовали на расстоянии в 800 метров, а контрминоносцы, дававшие ход в 28-30 узлов – на дистанции в 1 000 метров. Выйдя из прохода, суда немедленно ложились на западный курс под самым берегом.
Сэмпсон находился на крейсер «Нью-Йорк» в 7 милях к востоку у Сибоней, чтобы обсудить с генералом Шафтером дальнейшие операции. Американские суда стояли полукругом: к западу от входа «Бруклин» и «Техас», прямо против него – один «Айова», а восточнее – «Орегон», «Индиана» и маленький быстроходный вспомогательный крейсер «Глочестер», находившийся под самым берегом.
Как только испанские суда показались в выходе, американцы немедленно пошли им навстречу. Сомкнутый строй противника облегчил командирам решение вопроса, как им действовать. Стоявшая у самого входа, с западной его стороны, маленькая американская канонерка немедленно взяла курс в открытое море, чтобы не мешать стрельбе больших судов.
В 9 часов 40 минут «Айова» начал с 5 500 метров отвечать на огонь испанцев и поворачивал несколько раз влево для стрельбы всем бортом, держа при этом к берегу, на пересечение курса испанцам. Но последние стали вскоре удаляться, так как американские суда находились под малыми парами. «Бруклин», бывший ближе всех, продолжительное время выдерживал бой один, оставаясь на старом курсе; первым его поддержал «Орегон».
Строй испанцев вскоре нарушился, потому что более быстроходные суда обогнали другие. Вскоре они находились всего в 1 000 метрах от первых трех американских судов. Удачные попадания американцев вызвали пожары на двух концевых судах, на которых выгорели деревянные палубы. Помпы и пожарные трубопроводы были также повреждены, так что в 10 часов флагманский корабль и «Альмиранте Охендо» были вынуждены выброситься на берег, приблизительно в 9 милях от замка Морро.
«Орегон» развил к этому времени уже 16 узловой ход, т. е. свою наибольшую скорость – блестящий результат после продолжительного перехода из Калифорнии! Кроме него теперь открыли огонь по «Вискайя» также «Бруклин» и «Техас». В 12:15 горящая «Вискайя» выбросилась на берег, всего в 10 милях к юго-западу от флагманского корабля. Оба контрминоносца, вышедшие через 20 минут после крейсеров, подверглись расстрелу со стороны линейных кораблей и вспомогательного крейсера «Глочестер». Один из них выбросился через четверть часа на берег, другой затонул на глубоком месте.
Тем временем подошел Сэмпсон на «Нью-Йорке», приказал двум броненосцам возобновить блокаду и распорядился спасением команды выбросившихся испанских судов, что было связано с большой опасностью, из-за происходивших там взрывов и сильного прибоя у берега.
«Кристобаль Колон» находился некоторое время вне дальности артиллерийского огня, в 6 милях вперед «Бруклина». Но еще раньше 1 часа дня этот последний, вместе с другими судами, нагнал его, и американцы опять открыли огонь. В половине второго выбросился на берег и этот последний корабль, в 50 милях к западу, и спустил флаг. Волнением его опять сорвало; он затонул на мелком месте и перевернулся. Работу машин этого корабля нельзя назвать иначе, как очень неважной; под конец корабль давал едва 13 узлов при максимальном ходе в 21 узел.
Испанцы потеряли на всей эскадре 400 человек убитыми и 150 ранеными; свыше 1 800 человек попало в плен. Сервера и все командиры были ранены, два из них убиты.
На «Бруклине» не было ни одной серьезной аварии, несмотря на 25 попаданий; в «Айову» попало 9 снарядов. Потеря в личном составе была ничтожна. Серверу погубило его решение не выходить ночью. В темноте ему удалось бы гораздо скорее скрыться из вида, даже при лунном свете. Американцы не успели бы так быстро приготовиться к бою и не дали бы такого количества попаданий. Кроме того, он сделал ошибку в том, что избрал сомкнутый строй и облегчил этим противнику сосредоточение сил и огня. Дальнейшей ошибкой было то, что миноносцы вышли так поздно. Если бы его суда разошлись по радиусам, условившись насчет рандеву на следующий день, то, вероятно, большинству удалось бы прорваться.
Процент попаданий у американцев был очень незначителен: из 138 орудий было сделано свыше 7 100 выстрелов (по позднейшим сведениями даже еще на 2 000 снарядов больше) и попало всего только 163 снаряда, т. е. 2,3%, иными словами, меньше одного попадания на пушку. По другим точным данным было всего 101 попадание: по 10 – из крупных и средних и 81 – из мелких орудий. Расстояние между противниками колебалось от 1 500 до 3 000 метров. Даже не учитывая не стрелявшие орудия левого борта и 37 мм. пушки, стрелявшие только на 2 000 метров, мы получаем всего по 2 попадания на орудие, считая и снаряды, попавшие в оба контр-миноносца.