Начало войны
План войны союзников (Англия, Франция, Кёльн и Мюнстер) против Нидерландов предусматривал нападение с трех сторон: с моря должна была действовать англо-французская десантная экспедиция, с юга – французская армия, с востока – немецкие князья.
Голландия очутилась в худшем положении, чем во времена первых двух войн, т. к. ей пришлось обороняться еще и с суши; это оказалось тем более опасно, что для армии за последние годы было очень мало сделано. Все возрастающие серьезные внутренние беспорядки отражались крайне неблагоприятно на развитии армии и флота. Несмотря на то, что Оранская партия, всегда видевшая безопасность страны в сильной армии, стала во главе страны, армия оставалась в забвении. Йохан де-Витт, так хорошо умевший сглаживать внутренние противоречия, начал отходить на задний план. Единственный, заслуживающий внимания шаг заключался в назначении в конце февраля 1672 г. принца Вильгельма Оранского генерал-капитаном армии и вместе с тем генерал-адмиралом флота; одновременно де Рюйтер был назначен лейтенант-генерал-адмиралом, таким образом он занял высшее по отношению к адмиралам-лейтенантам положение и фактически стал главнокомандующим флотом.
Сначала мы кратко коснемся сухопутных операций, как менее для нас интересных. Через пограничные области испанских Нидерландов Людовик послал 120 тысячную армию против Голландии, куда она прибыла в начале мая. Через месяц немецкие союзники начали свое вторжение с востока.
Французские главные силы, под предводительством маршалов Тюренна и Конде, вошли с юго-запада в Соединенные провинции, обходя испанские Нидерланды; маршал Люксембург вошел севернее, а немцы – еще севернее (восточнее Гронингена).
Голландия сделала ошибку, распределив свои слабые сухопутные силы по различным крепостям. Часть мелких укреплений вскоре сдалась французам, мимо более крупных Тюренн прошел без боя, так что вся страна в непродолжительном времени оказалась во власти французов. Через месяц французы стояли внутри страны, ничто уже не могло им помешать идти дальше – Голландия утратила почти все свои сухопутные силы. Лишь в провинции Голландии в распоряжении принца Оранского оставалось 9000 человек; к границам этой провинции противник подступал со всех сторон. В середине июня повсюду началась паника, решено было запросить Людовика XIV об условиях мира. 20 июня французы находились вблизи Амстердама.
Два обстоятельства дали Голландии возможность опять поднять голову: во-первых, взятие обратно Мюйдена, расположенного на Зюйдерзее восточнее Амстердама, и, во-вторых, уверенность, что высадка союзников в Нидерланды невозможна после основательного отпора, который де Рюйтер дал неприятелю в сражении у Солебея 7 июня. Город Мюйден имел особое значение благодаря своему расположению вблизи Амстердама на соединении нескольких рек и каналов; он представлял из себя ключ к путям сообщения всей области и служил доступом для гавани столицы. Амстердам поэтому мог полностью снабжаться с моря.
Сражение у Солебея и завоевание Мюйдена стали поворотным пунктом этой войны. Переговоры все же приняли очень выгодный для Людовика оборот; демократическая партия и купечество были весьма склонны ему покориться. Они опасались за окончательную гибель торговли. Но народ восстал, благодаря чему Оранская партия снова приобрела значение и силу, храбрый мужественный дух Нидерландов проснулся вновь.
Все города последовали великому примеру Амстердама, который 25 июня открыл плотины, и затопил страну, чем спас провинцию Голландия. В начале июля власть внутри страны перешла в руки Вильгельма Оранского, который был объявлен пожизненным штатгальтером.
Народ, озлобленный большими убытками, причиненными наводнением и предложением позорных условий мира, пошел на крайность. Как афиняне во времена Фемистокла решили все бросить, покинуть родину и переселиться в южную Испанию, так теперь голландцы намеревались уйти в Ост-Индию и основать себе там новую родину. Озлобление народа особенно проявилось по отношению к братьям де-Витте, которые 19 августа были самым зверским образом убиты народом в тюрьме. Даже по отношению к де Рюйтеру несколько раз проявлялась ненависть, хотя его положение в отношение господствовавшей партии оставалось особенно выгодным.
Большое облегчение доставило Нидерландам энергичное выступление курфюрста Бранденбурга, который со своими бранденбуржцами и большим императорским войском подошел с востока, заставил Людовика разделить войска и переменить фронт. Голландцы вздохнули свободнее и смогли даже перейти в наступление. Попытка Люксембурга взять, воспользовавшись морозом, Гаагу и Лейден, не удалась из-за наступившей внезапно оттепели; он вместе с войском с трудом избег плена.
Появившееся в начале войны известное выражение «Голландия в опасности» потеряло теперь свое значение; положение страны к концу года стало значительно выгоднее, чем в его начале; о постыдных условиях мира не могло быть и речи. Последние заключались не только в уступке земель Франции и Англии, большой военной контрибуции и отмене таможенных пошлин для французских товаров, но и в посылке время от времени унижающих достоинство Голландии депутаций и т. п. На этот раз Оранская партия спасла государство от гибели; принц сам отказался от положения суверена, которое ему предназначала Англия.
Первый год войны, 1672
Мы уже упоминали, сколь велико было влияние на общее положение дел и на моральное состояние народа исход первого морского сражения у Солебея и теперь займемся рассмотрением этих событий, разыгравшихся вблизи берегов Голландии.
В течение 1671 г. надежды на заключение мира уменьшились; Голландия стала вооружать флот, командование которым было поручено де Рюйтеру. После того случая, когда маленькая английская яхта потребовала, чтобы стоящая в собственных водах голландская эскадра отсалютовала ей первой, провинция Голландии настояла на немедленном увеличении флота до 72 линейных кораблей, 24 фрегатов и стольких же брандеров. Но лишь в феврале следующего года успели приготовить 40 линейных кораблей, из которых лишь четыре имели не менее 60 орудий, а также две дюжины брандеров. И это в то время, когда переговоры с Англией заставили ожидать худшего! Опять, как и во времена второй войны, Англия совершила нападение на конвой купеческих судов, заставившее голландцев усилить свой флот.
72 коммерческих судна, возвращающихся из Смирны, конвоируемые пятью большими военными кораблями, подверглись в конце марта нападение в Ла-Манше, совершенному по особому приказанию жадного до добычи короля Карла. Англичане, под начальством адмирала Холмса, с 8 большими и 3 малыми кораблями вышли в море; предполагалось выслать 32 корабля, но по небрежности такого количества судов собрано не было. Возвращавшемуся в то же время из Средиземного моря другом английскому адмиралу Холмс ничего не сообщил о поставленной ему задаче, чтобы иметь возможность ее выполнить одному и, следовательно, не получил никакой поддержки.
Начальник конвоя, получил известие о грозившей ему опасности у входа в Ла-Манш; он сделал все возможные приготовления и дал вооруженным купеческим судам (их было около трети) соответствующие инструкции.
Бой длился два дня, все время на параллельных курсах. Окончательный результат был сравнительно ничтожен, если учесть, что против 12 английских линейных кораблей и 6 мелких судов, сражались 5 голландских военных и 24 вооруженных коммерческих корабля, при чем последние должны были еще защищать своих безоружных спутников. Три голландских флагмана были убиты. Однако лишь один нидерландский корабль был потоплен и три купеческих судна достались в руки англичан – жалкие результаты, добытые к тому же с тяжелыми повреждениями английских судов. Голландцы ушли в полном порядке и, под прикрытием тумана, на третий день вернулись на родину.
Англичане могли рассчитывать на богатую добычу, как видно из того, что за продажу трех купеческих судов они получили очень много. Сколько бы они выручили, если бы им досталось свыше 70 таких кораблей! Из этих цифр ясны размеры торговли с Левантом, превосходившей тогда всю торговлю прочих государств вместе взятых. В Англии это разбойничье нападение, совершенно вопреки всяким основам международного права, заслужило всеобщее порицание. Попытки короля отречься от своего приказа и свалить всю вину на голландских флагманов и их поведение при первой встрече, не удались ввиду категорических опровержений английского адмирала, желавшего защитить свое собственное доброе имя. Все эти случаи должны быть отмечены, как особо характерные для того времени.