Положение всюду было серьезно. Сельские жители не хотели продавать своих продуктов за потерявшие всякую ценность бумажные деньги, везде царила нужда, даже в самых необходимых для жизни предметах.
Само собой разумеется, что еще хуже приходилось полевой армии, особенно благодаря тому, что главный театр войны – Вирджиния – вскоре был совсем истощен, а сообщения и подвоз были крайне неудовлетворительны. В 1862-63 годах солдаты Ли получали зимой только половинную порцию; в декабре 1864 года мясо совсем кончилось. Только после победы солдаты ели досыта, пользуясь отбитой у противника провизией.
На севере питание армии все время было достаточно, хотя, конечно, в зависимости от обстоятельств, не всегда хорошо. Но все-таки его войска почти всегда получали положенную им порцию сахара и кофе, даже свечи и мыло. В начале мая 1864 года, когда у солдат Ли осталось провизии только на два дня, один единственный блокадопрорыватель, благополучно прошедший в Уилмингтон, мог бы поддержать их своими запасами на некоторое время. Но дело юга неизбежно шло к трагическому концу.
Обмундирование южан, конечно, также было из рук вон плохо; под конец они ходили полуодетыми. В декабре 1864 года бедственное положение армии Ли дошло до того, что несмотря на ее малочисленность, на троих человек приходилось одно одеяло. Неизбежным последствием всех этих крайних невзгод было то, что среди южан начала развиваться, несмотря на их высокий патриотизм, деморализация и число дезертиров возросло до ужасающих цифр. Юг уже не мог собрать необходимого числа людей для полевой войны – прямое последствие созданного долголетней и строгой блокадой положения.
Последние успехи севера на сухом пути целиком основаны на господстве на море его флота, и только благодаря этому последнему север мог, наконец, окончательно придавить конфедерацию с ее изнемогавшими физически войсками. Фот севера отличился особенно настойчивым проведением раз начатых предприятий; моральный и материальный успех его действий был громаден; в особенности проведение блокады заключает в себе массу труда, все еще недостаточно оцененного. При всем этом флот дал такое доказательство своей верности долгу, что с его деятельностью едва ли можно сравнить что либо другое, исключая разве блокаду Бреста и Тулона.
Те осады, которые производятся сухопутными армиями, нельзя и сравнивать.
Почти все предприятия флота не выходили из строгих рамок раз выработанного большого плана войны (у армии это заметно в гораздо меньшей мере); важнейшие же из них флот все довел до конца с успехом, за исключением операции против слишком сильного Чарльстона. Типичным признаком всех многочисленных и удачных дел флота является основательное обсуждение дел до боя и твердое, энергичное наступление в бою. Единственное неудачное дело – это первая атака форта Фишера, но там не флот, а сухопутный десант оказался не на высоте.
До гражданской войны в США опыт применения паровых военных судов был очень незначителен, и только эта война показала, насколько высоко может быть поставлена стратегическая и тактическая деятельность флота. На некоторых из отдельных театров войны флот действовал один, при временном только участии сухопутных войск.
На северо-востоке он доставил армии возможность перейти к решительным действиям. Но по мнению адмирала Портера, блокада больше способствовала падению юга, чем все остальные операции и действия, вместе взятые. Портер говорил, что при наличии сотни канонерских лодок все восстание можно было подавить в момент его зарождения.
Путем блокады флот настолько сломил силу сопротивления противника, что армия могла достичь окончательного успеха. Итак, исход этой большой войны решили, главным образом, действия флота. Можно было гораздо лучше и скорее использовать все успехи, если бы управление флотом после начала войны велось более сознательно и благоразумно. Недостаток солидарности между военным и морским министерствами затягивал многие операции, затруднял их, и даже делал их невозможными. О планомерной, продуманной подготовке к войне в Америке не было и речи. Только быстрое создание флота удержало Европу от вооруженного вмешательства по поводу ненавистной ей блокады.
В конце концов, следует еще заметить, что даже небольшой флот мог бы, по всей вероятности, изменить судьбу юга. Усилия его создать таковой, следует признать чрезвычайно большими, принимая во внимание его крайне ограниченные средства; но все-таки эти усилия были далеко недостаточны. До конца 1863 года юг построил и приобрел более 150 судов, конечно, большей частью небольшого водоизмещения. Энергичное и жаждавшее войны население юга едва ли потерпело бы поражение, если бы юг был сильнее у своих берегов и на реках, и если бы он мог поддержать сообщение морем с Европой, и этим свое экономическое благополучие. Тогда бы он нашел и средства и людей, чтобы постоять за свое дело на поле сражения и довести его до победоносного конца. Вся его ошибка заключалась в том, что он с самого начала слишком надеялся на помощь Европы. Если бы он сразу пустил в ход все свои силы и средства для создания флота, то эта великая война окончилась бы, вероятно, иначе. На это обстоятельство раньше не обращалось должного внимания при разборе этой войны. Особой заслугой флота южных штатов является, безусловно, то, что он верно оценил значение нового оружия – тарана и мины, и использовал его соответственным образом.
Соединенные Штаты Северной Америки не извлекли для себя ничего поучительного из опыта этой войны, по крайней мере, в военно-морских вопросах; напротив, они забросали флот самым ужасным образом. Флот потерял всякий интерес для государственных деятелей, политиков и деловых людей, и даже для техников. Уже через несколько лет сильному на море противнику ничего не стоило применить против них с большой быстротой ту же южную блокаду: вопрос был бы лишь в том, удалось ли бы это ему надолго.
Но это обстоятельство и не имело такого важного значения для вновь объединенной большой территории Штатов, так как по отношению к ним даже грандиозная блокада не могла бы достичь и приблизительно такого успеха. К тому же никто и не верил в возможность повторения такой войны. Но в течение последующих десятилетий Соединенным Штатам не раз пришлось почувствовать всю незначительность своего флота и затратить впоследствии большие средства, чтобы опять поднять его на должную высоту. Если бы за это время им пришлось участвовать в большой войне, то они жестоко поплатились бы за пренебрежение флотом и потерпели бы большие убытки, как это ясно показывает прекрасный пример гражданской войны. Блестящим примером могут служить не встречающиеся нигде более в истории, продолжительные совместные действия армии и флота.
В событиях этой войны особенно выпукло вырисовывается значение господства на море, т. е. влияние действий флота. Только флот сделал возможной окончательную победу над югом; его прямо можно назвать спасителем севера. То, что север, несмотря на заброшенность флота до войны, сумел в короткое время принять такие энергичные меры, что он мог поднять свои морские силы до такой высоты и правильно использовать их и, наконец, что он вовремя и полностью сознал их высокое значение – все это с одной стороны свидетельствует о трезвом и правильном взгляде руководящих лиц на понятое ими высокое значение морской силы; с другой стороны все вышеприведенное является доказательством чрезвычайно большой работоспособности и технического развития правительства и его учреждений, парламента и народа.
Здесь можно еще провести известное сравнение с войной 1870/71 года. Там подготовленная к войне немецкая армия так быстро нанесла противнику самые тяжелые поражения, что его значительно сильнейший, но не готовый к войне флот, уже не мог начать свои действия у германских берегов. Техника, работавшая еще отчасти с очень несовершенными средствами и по таким же методам, достигла выдающихся результатов в области судостроения и машиностроения, вооружения судов и созданий нового оружия (броня, мина, крупнокалиберная нарезная артиллерия). Двухбашенные мониторы стали отныне достоянием всех флотов; всюду начались испытания и усовершенствования миноносцев, минных заграждений и даже подводных лодок.